Продукция

05.12.2009

Сакральный смысл отделки панцирей

Можно предположить некий сакральный смысл в количестве умбонов на щитах и блях на панцирях, но цифры получаются самые разные и не соответствуют какой-либо системе. Так, панцири, изображенные на расписной керамике из Мегиддо XII в. до н. э. имеют от 6 до 16 блях, несколько более поздний доспех из Иловино (Армения) снабжен кроме множества мелких семью основными крупными бляхами, из которых, правда, шесть одинаковых, на скифском панцире IV в. до н. э. из кургана 493, у с. Ильинцы — девять блях (десятая — пектораль).

Возвращаясь к шумерскому рельефу, надо заметить, что блях на щите, скорее всего, девять штук, если судить по пропорциям щита и расположению на нем блях: просто третий, левый ряд из трех умбонов закрыт изображениями рук копейщиков. Таким образом, количество умбонов здесь ничего реального не символизирует. Видимо, во всех случаях оно определялось оптимумом между потребностями в прикрытии определенной площади и возможностью достать максимальное количество блях.

Почти синхронно с Кавказом в конце III, а скорее всего в начале II тысячелетия до н. э. бляхи из Месопотамии распространяются на юг Средней Азии (табл. XLVIII, 7) и в Индию (табл. XLVIII, 8, 9). Ранние бляхи обоих регионов отличаются друг от друга: среднеазиатские гладкие, крупные — около 5 см в диаметре, и пришивались через две пары отверстий по краям, хараппские же маленькие, около 2 см в диаметре, с выпуклым бортиком, иногда с выпуклиной в центре, крепились к основе посредством пришивания нитью через два отверстия по краям или припаянную изнутри петельку.

И в Среднюю Азию, и в Индию круглые бляшки могли попасть через Иран; к сожалению, столь ранние иранские образцы нам пока неизвестны, как, впрочем, и реальные предметы из Месопотамии. От середины же II тысячелетия до н. э. до нас дошли реальные месопотамские бронзовые круглые бронирующие бляшки. Они присходят из Нузы (табл. XLVIII, 28), гладкие, 7 см в диаметре, выпуклые, они пришивались за проволочную петлю, продетую через отверстие в центре.

В это же время панцири, обшитые круглыми бляшками, продолжали бытовать в сиро-палестинском регионе, а в Египте появились, видимо, в связи с азиатскими походами фараона Тутмоса IV. Реальных остатков блях данного времени здесь не обнаружено, зато мы имеем подробное изображение панцирей с бляшками, сирийских и египетских, на тиснении кожаной обивки кузова колесницы фараона Тутмоса IV.

На сирийцах четыре разновидности панцирей с мягкой основой, обшитой круглыми бляшками, трех типов покроев: самый распространенный — перекрещивающиеся или одинарные «перевязи»; в меньшем количестве изображены панцирные «юбки», короткие, до колен, и, кажется, распашные; единичные экземпляры «корсетов-кирас» двух вариантов: очень короткий, видимо, кожаный, двуслойный, с упругой прокладкой, простеганный прямой горизонтальной строчкой, и с бляшками, нашитыми в два ряда, а вдоль лямок — в один ряд, и более длинный, до пояса, «корсет-кираса» (либо «пончо»), сплошь обшитый бляшками.

Видимо, именно эти «перевязи» и «корсеты-кирасы» с небольшим количеством блях составили 200 «кожаных броней жалкого войска» правителя Мегиддо, захваченных наряду с «добротными» бронзовыми панцирями воинами Тутмоса III во время его азиатского похода около рубежа первой и второй четверти XV в до н. э, [Хрестоматия, 1950, с. 74].

Тутмос IV на колесничной обивке изображен облаченным в египетский панцирь покроя типа IX—«перевязи с рукавами», с нашитыми на полосы «перевязей» соколами, вероятно, из листового золота. Остальная поверхность панциря сплошь обшита круглыми мелкими бляшками, тоже, вероятно, золотыми или бронзовыми (табл. XLVIII, 19).